18 сентября в ОИЯИ торжественно отметили 110-летие со дня рождения М. Г. Мещерякова — одного из основателей Дубны и Объединенного института. Возложить цветы к его памятнику собрались руководители Института и города, сотрудники ОИЯИ, горожане.

Мемориальный семинар в Доме международных совещаний открыл заместитель научного руководителя ЛЯР М. Г. Иткис: «К сожалению, нашим планам провести большую конференцию, посвященную этому юбилею, помешала пандемия, но мы не отменили мероприятие, и сегодня те, кто знал Михаила Григорьевича, выдающегося человека, ученого, организатора пришли сюда».

Фоторепортаж и запись мемориального семинара в честь 110-летия М. Г. Мещерякова

— 110 лет назад родился человек, чье имя неразрывно связано со становлением Объединенного института, ЛИТ, города, — сказал директор ОИЯИ В. А. Матвеев. — Человек государственного масштаба, он был привлечен к проблеме атомной безопасности страны, созданию крупнейшего на тот момент синхроциклотрона. Мы знаем, как непросто за два с небольшим года создать и запустить такой ускоритель. Это была героическая эпоха, когда люди не отделяли свою судьбу от судьбы страны, и Михаил Григорьевич полностью принадлежал к той эпохе. М. Г. Мещеряков и Н. Н. Говорун, создав уникальную Лабораторию вычислительной техники и автоматизации, где было найдено решение для автоматизации физических процессов, заложили основы нашей сегодняшней науки.

— Я работал в ЛВТА с самого начала, — присоединился к собравшимся через интернет А. А. Карлов (ЛИТ), — а с Михаилом Григорьевичем впервые столкнулся, когда хотел взять у него интервью для стенгазеты о его участии в испытаниях США атомной бомбы. «Знаете, молодой человек, пока рано говорить об этих вещах, зайдите лет через десять!» Позже мы с ним много общались, он рассказывал разные истории из своей жизни, в том числе, и об этой поездке на атолл Бикини. Перед поездкой к нему прикрепили старушку, знавшую дореволюционный этикет, она научила, какими столовыми приборами и когда надо пользоваться и как есть лобстера.

Он мыслил очень широко, понимал, что вычислительная техника должна охватывать весь Институт. Я вспоминаю Михаила Григорьевича всегда очень тепло, он дал мне очень много. Светлая память о нем всегда останется в моем сердце.

— Хочу поблагодарить за память о Михаиле Григорьевиче, — начала свое выступление племянница М. Г. Мещерякова Г. П. Мещерякова. — Его жизнь и жизни всех физиков, чьи портреты здесь представлены, описываются старой латинской пословицей «Через тернии к звездам». С возрастом начинаешь понимать, что тернии — необходимое условие, чтобы дойти до звезд или хотя бы их увидеть. Они заставляют держать удар, куют волю. На жизнь поколения Михаила Григорьевича досталось столько терний: гражданская война, война с белоказачеством, финская — он был среди тех, кто в лоб брал линию Маннергейма, а укрепления там были — три этажа над землей, семь — под землей. Он лежал в блокадном Ленинграде, контуженный, в госпитале. К весне, когда их вывезли, в палате в живых оставалось только двое.

В его воспоминаниях есть описание того, как умирал В. Г. Хлопин. Не зная об опасности радиации, ученый бегал по коридорам Радиевого института с источником в кармане, проводил исследования. А позже только сухо заметил: есть проблемы с кровью. Что в них такое было заложено? В своих письмах он нигде не жалуется на жизнь, не ноет. У Михаила Григорьевича была страсть к науке — единственная, на всю жизнь. Она привела его, неграмотного мальчишку (4 класса и рабфак), в Ленинградский университет, который он блестяще окончил. Он стал эрудированным человеком, знал языки, историю, философию, был блестящим рассказчиком, студенты вспоминали его лекции. Он вернулся из США, хотя там сделал бы блестящую карьеру, но стал бы высокопоставленным чиновником, а здесь ждала наука. И он вернулся в послеблокадный Ленинград из сытой Америки.

Я пыталась сравнивать, что было тогда и что сейчас, — несоизмеримые вещи. Ушел дух, дух человека, который умел вести за собой. Их называли генералами от науки. Они видели вперед, достигали цель иногда очень большой ценой. Судить их или нет? Мы не можем оценить те риски, которым они подвергались. Они жертвовали всем, семьей, детьми, в голове была только работа. Что осталось? Научные достижения? Нет. Они переходят в классику науки. Научные школы живут дольше, но это — как повезет, нужны достойные ученики, чтобы продолжать дело. Генерал может проиграть баталию, но выиграть кампанию, и помнить будут о выигранной кампании. Михаил Григорьевич свою кампанию выиграл. Дубна живет, развивается, хотя мне жаль старую Дубну, она была теплой, живой. Институт каким-то чудом выжил, что-то было, что не позволило в тяжелые годы сломаться. ЛВТА — лебединая песнь Михаила Григорьевича. Я, еще девчонкой, как-то ехала вместе с ним и Н. Н. Говоруном из Москвы в Дубну, и они всю дорогу говорили о необходимости покупки машин IBM. Другое их не интересовало, они создали прекрасный вычислительный центр. Они спорили друг с другом, воевали, но они выигрывали свои кампании. Один очень умный человек сказал мне, что если бы в СССР после войны не сделали атомную бомбу, то в 1990-е страна могла бы исчезнуть. За то, что жизнь положили на алтарь науки, — вечная им память! И спасибо вам всем!

— О Михаиле Григорьевиче столько написано, что трудно что-то добавить, — выступил онлайн Р. Позе (ЛИТ). — Хочу вспомнить один эпизод из жизни Института. Когда в конце 1960-х ЭВМ заняли заметное место в физике частиц, то очевидны стали и проблемы. Стало понятно, что темпы развития вычислительной техники и программного обеспечения не соответствуют темпам развития науки. Институты в западных странах и странах соцсодружества начали разговаривать на разных компьютерных языках, это тормозило сотрудничество. Возникла идея закупить вычислительную технику в США, на это требовалась большая сумма в валюте. Были и противники этого решения. Решили провести совещание представителей стран-участниц для обсуждения проблемы, проводили его мы с Николаем Николаевичем Говоруном. Представители стран-участниц были против использования техники из США, боялись противодействия Запада. Продолжение обсуждения перенесли на следующий день. Сообщили об этом Михаилу Григорьевичу, он решил вести продолжение дискуссии. После обсуждения поправок все представители подписали итоговый документ, а Н. Н. Боголюбов одобрил решение о покупке ЭВМ. Это мудрое решение открыло путь физикам ОИЯИ к сотрудничеству с западными коллегами. На меня произвело сильное впечатление, как один человек смог привлечь на свою сторону целую команду.

— Я отношусь к М. Г. с громадным уважением, не только как к великому ученому, но и как к цельной личности, общение с которой обогащает, — начал свои воспоминания И. А. Голутвин (ЛФВЭ). — Шло лето 1966-го, мне было 32 года, я начинал свой путь в науке. Мне нравилось, чем я занимаюсь, а Михаил Григорьевич и Николай Николаевич почему-то хотели, чтобы я перешел в ЛВТА. Мещеряков встретился со мной в пустой комнате административного корпуса. Я не стеснялся, говорил откровенно. Он по-настоящему понял меня, я ощутил, что он из нашей среды — людей науки. Мы договорились, что я буду работать вместе с ЛВТА. Годы тесного сотрудничества с Михаилом Григорьевичем и его коллегами я вспоминаю с глубокой ностальгией.

— Мне посчастливилось проработать с Михаилом Григорьевичем без малого 30 лет, — рассказал Г. А. Ососков (ЛИТ), — но узнал о нем я еще раньше. В 1962-м я начал работать в ЛТФ, в вычислительном отделе Е. П. Жидкова. Была защита моего друга С. Н. Соколова, а Мещеряков оппонировал. Выступал он ярко, с потрясающим артистизмом, не зачитывал текст по бумажке. Очень хорошо разобрал диссертацию, дал глубокую оценку. Я потом спрашиваю: кто это? Мне отвечают: основатель Дубны, но был отстранен от дел. Надо заметить, это отстранение вернуло его к науке, он со своими коллегами сделал открытие. Для него назначение директором ЛВТА было вызовом, он не очень понимал в вычислительной технике, но настоял, чтобы в составе лаборатории организовали отдел автоматизации. Широта его подхода, умение разобраться во всем, мобилизовать людей, настроить их — именно таким должен быть организатор. Он был демократичным, замечательно всех слушал на совещаниях, как можно было его обвинить в авторитаризме? А когда он приглашал молодежь в свой коттедж, великое счастье было слушать его рассказы.

— Я приехал из Казахстана в ОИЯИ в 1959 году попросить некие приборы, — добавил свою толику воспоминаний М. Г. Иткис. — Пришел к Михаилу Григорьевичу. — Ты кто? — Меня Иван Яковлевич Частников сюда послал. — Ванька что ли? Сейчас позвоню административному директору Карповскому, надо два прибора выделить во временное пользование. И запомни: нет ничего более постоянного, чем временное…

Б. М. Старченко представил книгу-альбом «Михаил Григорьевич Мещеряков. Портрет на фоне эпохи», изданную при содействии ОИЯИ. А затем все участники семинара посмотрели документальный фильм «Высокие энергии М. Г.».

Ольга Тарантина, Еженедельник ОИЯИ
фото Елены Пузыниной