Когда будет подписано новое соглашение России с Европейской организацией по ядерным исследованиям (ЦЕРН), не помешает ли этому начинающаяся конфронтация с Великобританией? Об этом и многом другом рассказал интернет-изданию Indicator.ru заместитель министра образования и науки РФ Григорий Трубников.

– Почему Россия отозвала свою заявку на статус ассоциированного члена ЦЕРН и сохранила за собой особый статус?

– Россия сотрудничает с ЦЕРН около 60 лет, почти со дня основания этой организации. Таких стран не очень много. В 1993-м году мы заключили особое международное соглашение о сотрудничестве, которое со стороны России тогда подписывали Минатом и Гоcкомитет по науке и технологиям, а от ЦЕРН – гендиректор по поручению международного Совета ЦЕРН. За это время многое изменилось. Во-первых, у нас поменялись ведомства. Во-вторых, это соглашение подписывалось по работающей в то время в ЦЕРН установке LEP (Большой электрон-позитронный коллайдер) и по планирующемуся проекту LHC (Большой адронный коллайдер). В нем было обозначено только участие России в экспериментах ЦЕРН, никакой симметрии. И это соглашение позволило, в том числе, сохранить и развить мировой уровень нашей квалификации в физике высоких энергий.

В ЦЕРН тоже многое изменилось: произошла институализация формата наблюдателей, ассоциированных членов и полноправных членов. Без сомнения, в перспективе Россия планирует стать полноправным членом ЦЕРН, это наша глобальная цель, и мы к ней эволюционно идем. Ассоциированное членство, к которому мы выразили интерес в 2011-2013 годах, предполагало на тот момент условия, что в ЦЕРН может быть либо ассоциированное, либо полное членство, и никакого другого. Для нас ассоциированное членство предполагало бы взнос, примерно 10-11 миллионов швейцарских франков, который приходит в бюджет ЦЕРН и расходуется по усмотрению международного Совета. Нет гарантий, что этот взнос будет возвращаться контрактами и заказами в Россию. Ассоциированный член не имеет права голоса на Совете, он лишь присутствует на заседании.

Сейчас мы платим ЦЕРН порядка восьми миллионов швейцарских франков в год, но на условиях, что практически все эти деньги идут на обеспечение деятельности российских ученых, которые работают в ЦЕРН. Вторая часть взноса, примерно две трети, возвращается в Россию в виде контрактов. Эти деньги мы даже не переводим в ЦЕРН, а расходуем на разработку и изготовление уникальных систем в российских институтах (Курчатовском институте, ИЯИ в Троицке и других) – оборудование поставляется в ЦЕРН и засчитывается нам в качестве взноса.

Такая схема для нас привлекательна: она загружает самыми высокотехнологичными разработками нашу науку и позволяет нам играть роль полноправных партнеров экспериментальных коллабораций на LHC. При этом некоторые государства могут участвовать в ЦЕРН на особых правах. И сейчас таких государства три: Россия, США и Япония. Конечно, мы хотим сохранить особый статус, и в ассоциированном членстве в этом случае нет целесообразности.

Вспомним хотя бы то, что мы участвуем в ЦЕРН около 60 лет и интегрально за эти годы наш вклад просто огромен. Во-вторых, мы обновляем соглашение 1993 года. В нем изменятся названия ведомств и так далее. В-третьих, в этом соглашении мы отражаем тезис, что ЦЕРН выражает интерес в участии в российских мегапроектах.

– Как именно ЦЕРН будет участвовать в российских мегасайенс-проектах?

– Пока имеется в виду проект NICA, по которому ЦЕРН уже подписал документы, есть протокол, подписанный ОИЯИ и ЦЕРН, об их участии в NICA. Пока речь идет об интеллектуальном вкладе, они делятся с нами разработками и технологиями, которые будут используются в детекторах NICA. В ближайшее время, я думаю, это выльется и в участие сотрудников ЦЕРН в создании наших детекторов. Коллеги из ЦЕРН также выражают интерес участвовать в создании электрон-позитронного коллайдера «Супер чарм-тау фабрика», который создается в ИЯФ в Новосибирске (на этом коллайдере можно отработать много принципиальных решений для того, чтобы правильно спроектировать и построить Future Circular Collider – будущий коллайдер ЦЕРН с периметром в 100 километров), а также установок в Курчатовском институте и ИФВЭ в Протвино.

ЦЕРН готов вкладываться в наши установки, чтобы создать здесь прототипы для своих проектов. Это происходит впервые в истории ЦЕРН, когда они готовы участвовать не в своих экспериментах.

Все развивается исключительно положительно, сейчас проект соглашения рассматривается в МИДе, и мы надеемся, что либо в самом конце марта, либо в июне на очередном заседании совета ЦЕРН они одобрят текст соглашения и разрешат директорату его подписать. А мы ждем разрешения от нашего правительства. Так что, надеюсь, до конца года мы соглашение подпишем.

– Может ли разгорающийся между Россией и Великобританией скандал сказаться на участии России в международных проектах?

– Я думаю, что нет. Уверен, что наука всегда была и будет вне политики, вообще говоря, международные научные коллаборации – это последнее, что разрушается. Их всегда держат до последнего, каким бы холодным или горячим ни было противостояние.

Все прекрасно понимают, что международное научное и культурное сотрудничество – это то, с чего проще всего восстанавливать отношения. Пока мы не ощущаем каких-то сложностей в наших международных контактах.

Сейчас мы обсуждаем с Великобританией разработку совместной дорожной карты по международному научно-исследовательского сотрудничеству, такому же, как с Францией и Германией. Я на днях был в Лондоне на церемонии завершения перекрестного года науки и образования между Россией и Великобританией, посетил несколько уникальных центров и университетов, везде есть наши ребята, которые приезжают на практику, потом возвращаются в Россию, есть группы российских ученых, которые работают на установках в Великобритании. Слава богу, ученые вне политики.

Источник: Вести Дубны