Летняя школа по современной математической физике прошла в ЛТФ уже в восьмой раз. Она собрала около 80 студентов, аспирантов и молодых ученых, специализирующихся в этой области. Среди лекторов – сотрудники Математического института РАН, Института ядерных исследований и Института теоретической и экспериментальной физики (Москва), ОИЯИ, университетов Феррары и Турина (Италия). Для только выбирающих свой путь в науке и начинающих ученых такие школы – уникальная возможность познакомиться с самыми современными тенденциями в теоретической физике, получить ответы на все волнующие вопросы и просто пообщаться с мэтрами теоретической физики.

На вопросы нашего корреспондента ответил один из лекторов школы действительный член РАН, главный научный сотрудник отдела теоретической физики Института ядерных исследований РАН В. А. Рубаков:

— Я читаю здесь курс «Космология и LHC». В нем речь идет о взаимосвязи между физикой элементарных  частиц и космологией, а конкретнее, о том, что можно ожидать с точки зрения космологии от Большого адронного коллайдера. Основных тем две: происхождение и свойства частиц темной материи во Вселенной и происхождение асимметрии между веществом и антивеществом. Если повезет,  и та и другая проблема в космологии, а сейчас не известно ни то, ни другое, могут быть решены с помощью экспериментов на Большом адронном коллайдере. Это если повезет. Вполне возможно, что частицы темной материи будут рождаться в коллайдере и их свойства могут быть определены.
И менее вероятно, но тоже не исключено, что взаимодействия, ответственные за асимметрию между веществом и антивеществом, за отсутствие антивещества во Вселенной и присутствие вещества, имеют масштаб, подходящий для исследований на LHC, то есть они могут быть открыты при энергиях, доступных Большому адронному коллайдеру. А это значит, что мы проникнем во Вселенную очень глубоко по времени.

— …И будет построена окончательная модель эволюции Вселенной…

— Ну, окончательная модель не будет построена никогда, но, по крайней мере, эти две капитальные проблемы, которые стоят очень давно, будут решены. Поживем – увидим: удастся это сделать или нет.

— А теоретики готовы к экспериментам на LHC, я имею в виду, соответствующие модели построены?

— Море! Сколько теоретиков – столько моделей!

— Теперь остается только дождаться экспериментального подтверждения…

— Ну, в общем-то, да, хотя и сейчас теоретикам там есть, что делать. А моделей напридумано море, и это на самом деле очень полезно, потому что разные модели предсказывают разные явления. И у экспериментаторов появляется целый спектр возможностей, спектр явлений, которые надо рассмотреть, изучить. Это полезно: кто же знает, как природа устроена.

— Вы часто участвуете в этих школах, как вам аудитория?

— Да, я регулярно сюда приезжаю, почти каждый год. Хорошие ребята собираются, интересующиеся.

— А как вы оцениваете сложившуюся ситуацию в российской науке? Разные попытки улучшения не привели, как мне кажется, к значительному положительному сдвигу.

— Будут положительные сдвиги, куда денемся. Достаточно и потенциала, и интереса у людей, молодежь идет в науку. И из моего опыта могу сказать, что не все молодые поголовно стремятся убежать на Запад или уйти из науки. Я не подвержен сильному пессимизму в этом вопросе. Ситуация сейчас, действительно, какая-то подвешенная. Я думаю, она улучшится.