«Это действительно моя лаборатория!»

22 января в ЛНФ ОИЯИ прошел общелабораторный семинар, посвященный 75-летию Анатолия Михайловича Балагурова. С докладами выступили В. Л. Аксенов — «К истории нейтронной фурье-дифрактометрии» и Г. Д. Бокучава — «Нейтронная фурье-дифрактометрия: современное состояние и перспективы».

Открывая семинар, директор лаборатории В. Н. Швецов поздравил юбиляра и поблагодарил «за плодотворную жизнь в нашей лаборатории». В. Л. Аксенов начал свое выступление так: «Об Анатолии Михайловиче очень легко говорить, практически каждый из этой аудитории мог бы сделать этот доклад. Это специалист высочайшей квалификации мирового уровня и просто хороший и добрый человек. Он абсолютно надежен — мы вместе работаем 40 лет, и не было ни одного случая, чтобы он как-то отступил от договоренностей. Я выбрал темой доклада нейтронную фурье-дифрактометрию, но можно было бы — сегнетоэлектрики или высокотемпературные сверхпроводники. Фурье-дифрактометрия — несомненное достижение лаборатории, и ключевую роль в этом сыграл Анатолий Михайлович. Создание фурье-дифрактометра привлекло внимание мировой общественности и создало современный статус ИБР-2. Фурье-дифрактометрия уже изменила мировой нейтронный ландшафт, новый европейский нейтронный источник ESS проектируется на основе наших достижений».

Далее В. Л. Аксенов остановился на некоторых моментах длинной истории фурье-дифрактометрии в ЛНФ. Началась она в 1963 году, когда польский физик Бронислав Бурас высказал идею времяпролетной дифракции нейтронов. Через год была опубликована первая работа, а в 1968-м в лабораторию пришел А. М. Балагуров — выпускник кафедры элементарных частиц физфака МГУ. Кафедру тогда возглавлял Б. М. Понтекорво, который, напомнил Виктор Лазаревич, работал в группе Энрико Ферми, с 1934 года изучавшей взаимодействие нейтронов с веществом. Основы нейтронной физики были заложены этой группой. Понтекорво был знаком с Ф. Л. Шапиро, поэтому А. М. Балагуров не случайно занялся нейтронной физикой. Потом была служба в армии в Армении, в воинской части, обслуживавшей ракетные комплексы С-75. А в ЛНФ с 1963 года шло обсуждение идеи создания ИБР-2, был организован отдел физики конденсированных сред, который возглавил Ю. М. Останевич.

Метод фурье-дифракции придумали финские физики во главе с П.Хиисмяки, но им не хватало интенсивности реактора в Хельсинки. В 1986 году они предложили Ю.М.Останевичу реализовать эту методику на ИБР-2. Цена вопроса — 500-600 тысяч долларов, по тем временам немыслимые деньги. Помогло то, что как раз изменился статус в ОИЯИ объединенной Германии и появился взнос ФРГ в бюджет Института, а В. Г. Кадышевский согласился выделить необходимую для создания дифрактометра сумму. Свой доклад В. Л. Аксенов сопровождал архивными фотографиями, запечатлевшими не только биографию юбиляра и развитие фурье-дифрактометрии в ЛНФ, но и взаимодействие с партнерами из Института кристаллографии, МГУ, Тульского университета. Ну а закончилось все, как заметил докладчик, Государственной премией РФ в области науки и техники, присужденной в 2000 году В. Л. Аксенову, А. М. Балагурову, В. В. Нитцу и Ю. М. Останевичу. А совсем недавняя награда юбиляра — медаль Российского нейтронографического общества «За выдающийся вклад в развитие теории и практики нейтронного рассеяния».

Завершая свой доклад, Виктор Лазаревич остановился на будущем лаборатории — новом источнике нейтронов, обоснование проекта которого, его первых приборов и замедлителей, проходило при активном участии А. М. Балагурова. «Это дело сегодняшнего дня. Поверьте, это сегодня нам поможет в усовершенствовании работающих приборов». Отметил он преподавательскую деятельность юбиляра, его занятия спортом и пожелал здоровья и долгих лет жизни.

Начиная свой обзор, Г. Д. Бокучава отметил, что сейчас в мире остались только три фурье-дифрактометра, и все они находятся в Дубне. Первый фурье-дифрактометр высокого разрешения (ФДВР), разработанный совместно с коллегами из Финляндии и ПИЯФ (Гатчина), сегодня развивается и расширяет свои возможности. В 2001 году был запущен специализированный фурье-дифрактометр для изучения внутренних напряжений в материалах ФСД. Он имеет дополнительное оборудование и хорошо автоматизирован. Фурье-спектрометр FSS был построен в Германии, но с закрытием реактора в Гельмгольц-центре в Гестхахте переехал в Дубну. FSS был установлен на ранее не использовавшемся канале №13 ИБР-2, для чего был заменен нейтроновод. Г. Д. Бокучава представил первые результаты, полученные на FSS, и отметил важную работу, проделанную в системе накопления экспериментальных данных.

Также он показал направления развития ФСД и ФДВР и прекрасное будущее фурье-дифрактометрии на будущем реакторе ИБР-3. Использование фурье-дифрактометрии на новом источнике будет эффективно, и ее светлое будущее обеспечено.

Передавая поздравления и подарок от отдела нейтронных исследований конденсированных сред ЛНФ, Ю. Е. Горшкова обратилась к юбиляру: «Анатолий Михайлович, вы талантливый человек, без вас невозможно представить нашу «нейтронку». Но талант — это 30 процентов успеха. Вы обладаете большими знаниями, которыми делитесь с нами, завидным трудолюбием, с вас хочется брать пример. Нужны новые впечатления и вдохновение, и за ними мы вас отправляем в полет!» И тут под бурные аплодисменты в корзиночке, прикрепленной к воздушным шарикам, под потолок конференц-зала взлетел подарочный сертификат на полет на воздушном шаре.

В ответном слове Анатолий Михайлович поблагодарил всех собравшихся и дирекцию лаборатории за внимание к мероприятию, докладчиков за интересные выступления. «Это, действительно, моя лаборатория — как пришел студентом на диплом осенью 1966 года, так никуда и не уходил. За эти годы работал со многими людьми, с которыми создавали отдел, и с коллегами из разных сторонних организаций. Хочу назвать ключевые фигуры. Федор Львович Шапиро — первый человек, с которым состоялся разговор, когда я пришел выбирать тему диплома, он предложил работать в группе Ю. А. Александрова. Когда я вернулся из армии, Федор Львович посоветовал перейти к Ю. М. Останевичу. Хотя жалко было расставаться с Юрием Андреевичем, перешел — о чем не жалею. Наши руководители были мудрые люди: тогда пришло время по-настоящему развивать структурную нейтронографию».

Анатолий Михайлович назвал имена многих своих коллег из ЛНФ, а также из ИКИ, МГУ, «Курчатовского института», университетов Тулы и Екатеринбурга, ПИЯФ, МИСиС. «Внешние связи важны, без них ничего бы не было, физические задачи мы решали вместе с этими грамотными, профессиональными людьми, коллаборации были очень эффективными. У нас очень много и зарубежных коллег в PSI (Швейцария), Гренобле (Франция), ISIS (Великобритания)». Назвал он и своих молодых коллег, которые в 1990 — 2000-е покинули лабораторию и сегодня работают в разных исследовательских центрах мира. «В Гренобле, Сакле, Мюнхене, в Швейцарии и Австралии, — я не знаю лаборатории, где нет наших людей!»

Ольга ТАРАНТИНА, Еженедельник ОИЯИ
фото Елены ПУЗЫНИНОЙ